Сюжет про актрису Лену Майоровув документальном проекте про мистику в искусству мне дался особенно тяжело. Никто, никто! - ничего не хотел о ней рассказывать. В этом уже была своя мистика, потому что даже хороший мой знакомый режиссер Александр Орлов взмолился: "Про кого угодно - только не про Лену!"
Пришлось собирать по крохам. Оказалось, что мистики, которая якобы окутывала загадочную смерть и странную жизнь прекрасной актрисы Елены Майоровой, в общем-то не было. Всем актерам в той или иной степени приходится играть смерть, негодяев, злодеев и даже чертей... Самым страшным героем лениной жизни был алкоголь. Я нисколько не осуждаю, не виню, упаси Бог. Я констатирую. Из всех рассказов о ней меня больше всего поразило интервью режиссера Вячеслава Долгачева, который поставил на сцене МХАТа "Тойбеле и ее демон" с Майровой в главной роли.
Когда из Америки привезли экземпляр «Тойбеле и её демона», странную сказку Исаака Башевица Зингера, режиссёр Долгачёв для себя решил сразу: Тойбеле — Майорова, Алханон — Шкаликов. Режиссер прекрасно знал, что оба пьют. Пригласил обоих к себе и изложил условия: «Хотите играть эту пьесу? Тогда так: если хоть раз почувствую, что вы не в форме, я сразу прекращу репетиции. Заменить вас мне некем, значит, я просто откажусь делать этот спектакль. Подумайте: полгода — серьёзный срок»…
Два месяца Тойбеле и её демон вели себя, по долгачёвскому выражению, «как ангелы». Но день Икс всё-таки наступил… «Пришли они с утра в репзал — трезвые, но странные. Я чувствую: что-то происходит. Вдруг Лена, которая отрабатывала сцену в противоположном углу, рванула оттуда ко мне, разлетелась, упала на колени, положила подбородок на стол: «Мы больше не можем!» — «Чего вы не можете?» — «Не пить». — Ах, так, ну давайте сворачиваться». — «Нет! Не надо сворачиваться. У нас к вам предложение: мы сегодня пьём весь день, и всё, и до премьеры больше ни капли…» Тут и Шкаликов подползает: «Только один день, только один!..» Я подумал, подумал и согласился. Но с условием: только один день и только со мной, а завтра, пусть не в одиннадцать — в двенадцать, у нас репетиция. Что тут началось… Лена летала по потолку, визжала, обнимала меня, его».
Вот и вся "мистика"...
Journal information