В 90-е годы,
в России появилась первая книжка писателя Довлатова, выпущенная издательством Камкина в Америке. То ли привез ее кто, то ли часть тиража официально поступила в Москву в связи с переменами в стране - не ведомо.
Я купила эту книжку в переходе у метро "Аэропорт", но я уже знала ее: писалась в очередь к счастливому обладателю коричневого экземпляра. Потом ко мне писались очередь мои коллеги и друзья - пока Довлатова не стали издавать у нас большими тиражами, в том числе и собрание сочинений в четырех томах в белой суперобложке...По-моему, этот четырехтомник есть в каждом приличном доме.
А потом - вот беда-то! - началось время мемуаров. Все, кто знал, пил и спал с Довлатовым, начали писать воспоминания, не всегда интересные, не всегда доброжелательные.
"Он пил как лошадь и нарывался на истории... Он портил перо х...ней в газетах", - злобно писал о нем Михаил Веллер.
"Пар в свисток - сублимация..." - пригвоздил хорошо знавший его Лурье.
Меттер считал Довлатова аморальным, а Седых, один из столпов эмиграции, главный редактор "Нового русского слова" назвал его публично "лагерным вертухаем".
Но дальше всех пошел некий Владимир Бондаренко , называющий себя писателем, критиком, - главный редактор газеты "День литературы". Статью о Довлатове он назвал просто: "Мразь и ворованный воздух".
Помнится еще Булгаков писал о том, что хуже литературных критиков нет ничего в природе, а его любимая героиня Маргарита безжалостно расправилась с критиком Латунским, разгромив в пух и прах его квартиру. Довлатов , слава Богу, не дожил до своих критиков - он умер в Нью-Йорке в 49 лет. При жизни его не считали нужным анализировать всякого рода литературоведы, а после смерти... Они просто не могут пережить славы, которая хоть и после смерти, но достигла писателя Сергея Довлатова.
Зависть - все-таки страшная сила.
Journal information