Я увидела
эту картинку на экране телевизора.
Мама сидела на веранде, а у нее всегда включен телевизор. Подумала: американский фильм про катастрофы показывают. Но почему застывшая картинка?
Она еще долго не покидала экран, эта картинка – высотное здание Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, которое дымилось с одной стороны. Это только 2001 год, и антиамериканская истерия еще не началась, и голос диктора дрожал, и сюжет в врезающимся в башню самолетом показывали снова и снова, а я , как села на пол перед телевизором, так и просидела неизвестно сколько, глотая слезы.
Мне тогда казалось, что уж после того несчастья, после такой страшной трагедии, наши две страны объединят такие крепкие силы, которые никакая злая воля порушить не может, ведь чужого горя не бывает, а кто терял, тот знает цену жизни. И смерти.
Но я профан в политике, всегда им была, и за одну мою не очень длинную жизнь занавес железный опускается то ли третий, то ли уже четвертый раз.
Но все равно каждый год одиннадцатого сентября я скорблю вместе с Америкой, великой страной, где мои друзья зажигают в этот день свечи и молятся за упокой погибших.
Но все равно - чужого горя не бывает.
Journal information