Виделась сегодня

с Таней. Когда-то нас свела журналистская история, Таня работала на ТВЦ, была асом документального кино, делала шикарные программы, в том числе про наше старое кино. Она – настоящий, редкий  профессионала. Много знает, четко формулирует вопросы – а это самое важное, когда берешь интервью перед камерой, она умеет добиваться нужной реакции от героя, нужного ответа – а это вообще высший пилотаж, я этому так до конца и не научилась. Вообще, телевидение – великий обман, великое искушение, кто умеет с ним обращаться во благо себе и людям – царь и бог.

Я слышала, что Таня ушла с ТВЦ. Это было странно, учитывая, сколько лет она там проработала и какие деньги зарабатывала. Поэтому и мой первый вопрос  сегодня был об этом.

- Знаешь, это подступает незаметно, - разволновалась Таня, - как-то незаметно все скатилось в журналистику сначала бледно желтого , потом уже ярко желтого цвета, когда надо было не просто тему придумать и раскрутить, а непременно залезть во все шкафы, а иногда в трусы. И чем дальше, тем этого требовалось все больше, а когда этого не было – надо было придумать, додумать, и все время было оправдание – рейтинги, цифры и все такое, и потом зарплата, деньги, которые еще никто не отменял. Но в один прекрасный момент я сказала себе: стоп.
Я точно помню , когда это было. Снимали фильм про Любовь Полищук, и было тяжело, потому что ее все любили и вспоминали со слезами, и уже много до нас всего снято, а мы опять режем по больному… Но мы все сняли, отмонтировали, а наш главный был недоволен. Не хватает чего-то, - говорит, - пусть кто-нибудь расскажет, в каком платье она лежала в гробу, кто грим ей накладывал, прическу делал. И вот  тут я себе сказала: стоп. Все. Остальное без меня.

Теперь она в каком-то фонде делает автобиографические фильмы на заказ, скука смертная и платят мало, но все же это лучше чем ничего, и неизмеримо лучше , по крайней мере, честнее, чем чужие спальни, кровати и гробы.