За пару дней до кончины
великий французский актер Жан Маре записал на пленку свое прощальное обращение к народу - которое и было воспроизведено на соборной паперти Валориса, где был установлен его огромный портрет. Поклонницы рыдали и падали в обморок - впрочем, равно как и поклонники. Маре одинаково любили и мужчины, и женщины. Он, однако, предпочитал любить первых.
Всегда оставался актером, до мозга костей лицедеем, превратившим в игру даже свой уход из жизни - к которому готовился, репетировал, заранее записал речь, произнесенную его хорошо поставленным голосом. "Прощайте, мои зрители!..."
А в советское время французское кино было знакомо зрителю в основном по фильмам с Жаном Маре. "Парижские тайны", "Рюи Блаз", "Железная маска", "Граф Монте Кристо" - мы с Жози на последний фильм сбегали со школьных уроков и смотрели его раз десять. Я уже не говорю про "Фантомаса", который для самого актера был весьма проходным и средним, просто так - срубить в легкую денег. А для российского зрителя это стало буквальным помешательством - в Фантомаса играли все - и взрослые, и дети.
Он ведь был страшным транжирой, этот Жан Маре. Не жалел денег на мальчиков, мог одарить антиквариатом или золотом даже предмет своей случайной страсти, с которым имел связь лишь однажды.
Его мужские проказы, абсолютная сексуальность необузданность ( кто-то из его друзей рассказывал, что Маре имел до шести контактов в день в разными партнерами!), определенный цинизм в отношении с любовниками и равнодушие к женщинам нисколько не умаляли его удивительный дар. Порок никак не отражался ни на его внешности, ни на его талантах. Они как будто существовали параллельно - пороки и его таланты. А ему удавалось все, за что бы он ни взялся - он был выдающимся театральным актером и считал себя учеником Станиславского ( его педагогом и вправду был русский актер, ученик великого режиссера), он писал книги, сценарии, пьесы и даже либретто. Он великолепно рисовал, и Пикассо, увидев его еще небрежные рисунки, сказал: "Если бы он не занимался такой ерундой , как кино, из него получился бы хороший художник". И доказательство тому - великолепная скульптура его работы - французского художника Марселя Эме, выходящего из стены, на которую теперь может полюбоваться любой турист в Париже, кто поднимется на Монмартр к дому, где жил Жан Маре.
В его гомосексуализме меня не устраивает лишь то, что он мог бы осчастливить какую-нибудь женщину, а , может, и не одну. Но выбрал другой путь - одинокого шута.
Journal information