Тарковский вырос целиком из Бергмана.
Он сам в этом признавался. Конечно, в кинематографическую философию Бергмана Андрей Арсеньевич внес свое, очень тонкое, русское, безысходное. Внес гениально. Бергман называл Тарковского самым великим режиссером ХХ века. Он гениально умел переходить от реальности ко сновидениям, а великий швед считал это главным талантом художника.
Вообще, Ингмар Бергман – это лучшая школа для сценаристов и режиссеров. Стремиться к той высоте, к которой сам художник шел всю жизнь – вот задача любого, кто решил связать свою жизнь с кино. У Бергмана можно найти всё – от юмора, злой иронии, бытовых зарисовок – до глубочайших падений и трагедий человеческой души.
Во ВГИКе работала моя подруга – скромным секретарем на непрофильной кафедре - то ли истории, то ли обществоведения. Благодаря ей, я ходила на закрытые просмотры фильмов Бергмана, и выходила из зала - оглушенная и растерянная. После фильма «Сцены супружеской жизни» я вообще не смогла пойти на работу на следующий день, сказалась больной. Как там сыграли Лив Ульман и Эрланд Юсефсон – это вообще за гранью моего понимания. Почему они оба не получили Оскара за лучшие главные роли?
Другой шедевр мастера - «Земляничная поляна», по молодости он мне был труден, не очень понятен, хотя затягивал своим настроением, своей атмосферой. Теперь я совсем по-другому вижу эту самую «Земляничную поляну» - один из самых гениальных фильмов в истории кино.
Вообще, Бергман – режиссер настолько разноплановый и непредсказуемый, что в каждом возрасте и в каждом фильме , в любой стране и в любое время можно найти созвучие и близость. Так что «Осенняя соната» и «Шепоты и крики» у меня еще впереди…
Journal information