Под эту мелодию прошли все мои страдания
в старших классах школы. Правда, тогда у нас пел Эмил Димитров, Шарля Азнавура я услышала чуть позже. Изабель-Изабель-Изабель….
А мучилась я от того, что я нравилась одному мальчику, а мне нравился другой, и тот другой, разумеется, был «плохиш», а тот, кто объяснялся в любви, очень положительный. И мама мягко так намекала, чтобы я не повторяла ее ошибок и ни в коем случае не вздыхала по плохишам, а я в который раз включала проигрыватель и ставила одну и ту же пластинку. Изабель-Избель-Изабель…
Что у меня могло быть общего с неведомой мне Изабелью?
Серый по цвету и по содержанию Свердловск, затрюханные улочки с покосившими домами, между которыми я бежала из школы, а плохиш и хороший мальчик ожидали меня на повороте с Луначарского на Куйбышева. Дело в том, что парни были друзьями. Мы шли в булочную на углу, брали едва теплый кофе, пирожки с повидлом и говорили о высоком. Конечно, с хорошим мальчиком было много интереснее, мы и по телефону трепались часами. А плохиш… Он так смотрел, так смотрел! Изабель-Изабель-Изабель…
Потом я уехала их этого города, а они так и дружили до самой смерти. В общем-то я спасла их дружбу. Но как только слышу Азнавура и эту его «Изабель», сердце прям срывается и летит куда-то в пропасть. Ах, Изабель-Изабель-Изабель…
Journal information