В жизни артистки Марии Мироновой
был только один свет в окне – ее сын Андрей. Ни деньги, ни слава, ни театр и кино, ни добрейшей души супруг Александр Семенович Менакер не могли и в сотой доле конкурировать с ним.
Это была классическая еврейская мама с полным набором родительских штампов: «мой сын – самый лучший», «я лучше знаю, что ему надо», «еще не родилась, достойная его». И так далее. В чем-то она оказалась права: ее сын был лучшим - всенародно любимым артистом, равного которому не было много лет. Но в его ранней смерти была доля и её вины: Андрей всегда боялся обидеть или даже ослушаться мать, от этого – постоянные нервотрепки, неврозы, унижения и обиды. Мать не приняла ни единой его девушки, всем с порога указывала на их недостатки , а уж правду-матку рубить она умела. После смерти сына она прожила еще десять лет, полных раскаяний и молитв о прощении. Но было поздно.
Все праздники и дни рождения ( а у Андрея Миронова он выпал на женский праздник 8 марта) сын должен был отмечать в семье. Никакие отговорки и отказы не принимались. Однажды Миронов привел в дом Настю Вертинскую и решительно сказал матери, что она будет вместе с ними встречать Новый год. Мария Владимировна поджала губы и ничего не сказала. А перед самым новым годом позвонила Андрею и сообщила, что Новый год они с папой будут встречать на даче в Пахре, а там стульев на всех не хватит, поэтому сын должен приехать один.
Андрей не посмел ослушаться маму...
Оба брака Андрея Александровича – попытки убежать от властной матери. Но она все равно присутствовала в его жизни – даже незримо.
Ее пример другим наукой не стал: есть множество историй о том, как матери калечат жизнь своих детей, не желая отпускать их от себя ни на шаг, не желая даже хоть чуть ослабить поводок, на котором они держат отпрыска. Пусть этому отпрыску даже уже давно за сорок.
А актрисой она была прекрасной, кто ж спорит…
Journal information