Никто не умеет ни задавать вопроса, ни слушать, ни написать то, что услышали. Даже от журнала «Караван историй» пришлось отказаться, потому невозможно читать детский лепет писак нового призыва. Была у них прекрасная журналистка Ирина Зайчик, да куда-то пропала.
На телевидении шикарно брал интервью Артем Боровик. Лучшего интервьюера я не знала. Не лез в кадр, умно вел беседу, слушал, талантливо монтировал (или писал). Всё остальное тонет в самолюбовании берущего интервью: вот я какой великий, беседую с самим Пупкиным!
Читаешь некоторые заметки, и уж бог с ними, грамматическими ошибками, – не понимаешь, о чем вообще идет речь! Полностью уничтожен институт литературных редакторов, журналисты сами ставят свои заметки на сайты изданий, а ты читаешь и мучаешься вопросом: о чем это?
Интернет опустил уровень журналистики ниже всякого плинтуса. Когда я сказала об этом одному главному редактору, он бойко ответил: а что ты хочешь, людям некогда читать, люди просматривают тексты! Важна сама информация и тот кто, первый ее донесет, а грамотная речь – пережитки прошлого. А ведь когда-то журналистика была частью литературы. Помнит ли кто об этом? Знает ли вообще?
В журналистике я пережила самые счастливые мгновения своей жизни. Но эта же журналистика лишила меня главной иллюзии: мир лучше не стал. Изменить его журналистское перо не может. Зато может развлекать, забавлять, ну в лучшем случае – просвещать. Но этого мало, слишком мало. Ради этого не стоило посвящать этой профессии жизнь.
Вот такие грустные мысли навеял мне сегодняшний праздник – День российской печати.
Извините, непразднично получилось.
Рисунок Алексея Меринова
Journal information